Сотрудничество в области водопользования: сила принципов
Интервью с Сандипом Васлекаром
"Две страны, активно сотрудничающие в использовании водных ресурсов, друг с другом не воюют" – такова суть послания, которое вознамерился донести до всего мира сооснователь и президент базирующейся в Мумбаи аналитической организации "Группа стратегического предвидения" и один из мировых лидеров в области водной дипломатии Сандип Васлекар. Во время посещения им Секретариата ОБСЕ в Вене С. Васлекар рассказал об актуальности принятых в ОБСЕ принципов сотрудничества на основе безопасности для решения все более неотложного вопроса о совместной ответственности за водные ресурсы мира.
Под Вашим руководством Группа стратегического предвидения разработала основанный на принципах "синего мира" подход к трансграничному сотрудничеству в области водопользования. Почему для государств важно сотрудничать в управлении ресурсами общих для них бассейнов рек?
Здесь важно иметь в виду, что сотрудничество в области водных ресурсов касается не только самой воды. В Группе стратегического предвидения мы разработали коэффициент сотрудничества в области водных ресурсов – своего рода мерило качества сотрудничества в использовании трансграничных водных бассейнов в разных регионах мира. Результаты проведенного анализа показывают, что во всех случаях, когда какие‑либо две страны, совместно пользующиеся трансграничными водными ресурсами, начинают активно – а не формально или сугубо де-юре – сотрудничать, риск возникновения войны существенно снижается. Причем не только войны за воду, но и вообще войны по какому бы то ни было поводу. Расширение водного сотрудничества также улучшает перспективы полноценного мира. Так что вода может быть эффективным инструментом обеспечения мира. И именно поэтому мы разработали концепцию "синего мира", особенно применительно к раздираемому противоречиями Ближнему Востоку. "Синий мир" – это идея превращения воды из источника потенциального кризиса в инструмент потенциального сотрудничества и мира.
Коэффициент водного сотрудничества за 2017 год охватывает все 286 трансграничных бассейнов рек мира. Восемь из этих 286 имеют высший коэффициент: практика сотрудничества там – лучшая в мире. Среди этих восьми я хотел бы особо выделить один весьма интересный пример в регионе ОБСЕ – российско-финляндское сотрудничество. ОБСЕ является единственной международной организацией, помимо ООН, в которую входит и Финляндия, и Россия. Так что для ОБСЕ это история успеха. Это сотрудничество, возможно, осуществляется и без помощи институциональных структур ОБСЕ, но оно основано на принципах этой организации, а принципы важнее институциональных структур. Поэтому именно такие проекты следует осуществлять ОБСЕ.
Второй актуальный для ОБСЕ случай, который мне хотелось бы упомянуть, это сотрудничество между центральноазиатскими странами. На момент опубликования последнего коэффициента водного сотрудничества в конце 2017 года сотрудничество центральноазиатских стран в области водопользования было на довольно посредственном уровне из‑за нехватки политической воли. Однако в последние несколько недель, в марте 2018 года, произошли кардинальные перемены. За встречей президентов Узбекистана и Таджикистана последовал саммит всех центральноазиатских стран, в ходе которого они договорились сотрудничать в области водных ресурсов и гидроэнергетики. Проблема, служившая причиной конфликта на протяжении многих лет, а именно проблема строительства плотины Рогунской ГЭС, была в принципе решена. Это, конечно же, совершенно новый поворот, который однако, знаменует коренную перемену. Опять‑таки, организационные структуры ОБСЕ, возможно, и не были непосредственно причастны к этому крупному политическому прорыву, тем не менее он стал триумфом принципов ОБСЕ – принципов сотрудничества и всеобъемлющей безопасности.
Это недавно достигнутое соглашение между государствами Центральной Азии будет иметь далеко идущие последствия, в том числе и за пределами региона ОБСЕ, например, в Африке. Хотя на африканском континенте есть немало хороших примеров трансграничного водного сотрудничества, на северо-востоке этого континента существует конфликт между Египтом и Эфиопией из‑за плотины на Ниле, который весьма схож с конфликтом между Таджикистаном и Узбекистаном по поводу плотины Рогунской ГЭС. Если достигнутое в Центральной Азии соглашение будет соблюдаться и приведет к активному сотрудничеству в ближайшие год‑два, это окажет большое психологическое и политическое воздействие на взаимоотношения между Египтом и Эфиопией.
Так что мы встречаемся в пору, когда в регионе ОБСЕ происходят определенные позитивные события, которые могли бы оказать свое влияние. Мой анализ ОБСЕ показывает, что она склонна акцентировать успех своих институциональных структур, что, конечно же, весьма важно, но гораздо более скромна в том, что касается успешности ее принципов. Мне представляется, что ОБСЕ следовало бы также обращать внимание и на триумф своих принципов.
Разумеется, ОБСЕ участвует в работе по некоторым конкретным бассейнам, таким как, например, бассейны рек Чу и Талас, Днестр, Кура, и это весьма конструктивная работа, поскольку она носит поступательный характер: сначала достигается взаимопонимание, потом создаются комиссии, затем – институты, и наконец на основе всего это налаживается сотрудничество. Из своих сегодняшних разговоров в Секретариате ОБСЕ я с радостью узнал о наличии долгосрочной приверженности этому общему делу у его участников. Уверен, что такой пошаговый подход сработает.
Вода – ценный ресурс, который по мере роста народонаселения планеты и изменения климата будет становиться все более труднодоступным, в том числе в некоторых частях региона ОБСЕ. Делает ли международное сообщество все необходимое для решения этой проблемы?
Статистические данные говорят сами за себя. Согласно последнему совместному мониторинговому докладу ВОЗ и ЮНИСЕФ, из 7,5 млрд проживающих на планете людей 2,1 млрд не имеют доступа к чистой и безопасной питьевой воде. А более 4 млрд людей вообще не имеют полноценного доступа к воде, в том числе для удовлетворения санитарно-гигиенических и других потребностей. На территориях, где вода в дефиците, а это главным образом регионы за пределами Северной Америки и Европы, вода используется преимущественно – почти на 80 процентов – в сельскохозяйственных целях, для ирригации. Так что кризис в сфере водных ресурсов это не только кризис, связанный с нехваткой питьевой воды, но и кризис, затрагивающий производство пищевых продуктов. Кроме того, вода используется для удовлетворения потребностей городов, для производства электроэнергии, а эти потребности будут возрастать. Поэтому на самом деле кризис в сфере водных ресурсов касается продовольствия, электроэнергии и здоровья людей.
Если не решать проблему нехватки воды, то, по моим грубым прикидкам, на каком‑то этапе в следующие 20 лет крупные развивающиеся страны, такие как Китай, Индия, Иран, Турция и некоторые из африканских государств, возможно, будут вынуждены начать закупать на внешних рынках и импортировать дополнительно 200–300 млн тонн продовольственного зерна. А это могло бы привести к стремительному росту цен на продовольствие во всем мире до заоблачных высот. И независимо от того, живете ли вы Европе, где вода есть, в Бразилии, где она в избытке, или в Южной Африке, где ее не хватает, все это вас коснется. Вы можете столкнуться с серьезными санитарно-гигиеническими проблемами в городах. Кризис, вызванный дефицитом воды, выразится не только в длинных очередях за самой водой, но и в нехватке продовольствия из‑за засухи, и в болезнях. А это может привести к массовой миграции, что в свою очередь может вызвать дестабилизацию политической обстановки. Иными словами, мы имеем дело с порочным кругом, и именно в этом заключается опасность.
Проблему нехватки воды как таковую можно решать с помощью технологий и надлежащего управления. Так, например, Сингапур располагает весьма скудными водными ресурсами в расчете на душу населения, однако ему удается справляться с этой проблемой за счет совершенствования методов управления и технологий. Помимо управления и технологий есть еще и третий весьма важный фактор – трансграничное сотрудничество. Вы можете совершенствовать свои методы управления, но если этого же не делает ваш сосед, то все ваши усилия могут в буквальном смысле быть слиты в канализацию.
Вода может быть фактором кризиса и фактором мира, выбор – за нами. У нас есть Цель № 6 в области устойчивого развития, касающаяся водных ресурсов, и Цель № 16, касающаяся обеспечения мира. Эти две цели неотделимы друг от друга. Вода может быть связующим звеном между устойчивым развитием и обеспечением устойчивого мира.
Как сказываются связанные с водой проблемы на женщинах и играют ли женщины какую-либо особую роль в решении этих проблем?
Нет никакого сомнения, что там, где по какой‑либо причине существует нехватка воды, страдает все общество – мужчины, женщины и дети. В прошлом о роли женщин нередко забывали. Думаю, что если бы женщины играли должную, более значимую роль в решении проблемы воды, то, наверное, мы могли бы найти более надежные решения, и сейчас мы собираемся более предметно заняться этим вопросом в своей работе. Для подобных выводов есть определенные основания, и их можно обнаружить в моей собственной стране – Индии. Я говорю не о водном секторе, а о другой сфере – местном самоуправлении. У нас имеются так называемые сельские советы, и социологические институты провели исследование с весьма репрезентативной выборкой, охватывающей не сотни, а тысячи респондентов. Ученые обнаружили, что везде, где в этих местных органах самоуправления руководят мужчины, значительные средства расходуются на политическую деятельность и на такие вещи, как показушные здания и статусное самоутверждение. А во всех случаях, когда сельсоветы контролируются женщинами, они расходуют средства на такие цели, как забота о детях или водоснабжение, на обеспечение потребностей местного населения. И именно это, а не мое личное мнение, является свидетельством правильности вышеупомянутых выводов. А это дает нам основания полагать, что женщины придерживаются несколько иного подхода при определении приоритетов.
Здесь, однако, важны именно приоритеты, а не сама по себе принадлежность к женскому полу. Так, если женщина представляет какую‑то властную инстанцию, контролируемую мужчиной, – она, например, может быть женой или сестрой президента – то отличий ждать не приходится. Поэтому следует обращать внимание на то, какие приоритеты и какие ценности представляют женщины.
Как, на ваш взгляд, будут развиваться события в области "водной дипломатии"?
"Водная дипломатия" – это новая, формирующаяся область деятельности, поэтому, как и в случае любой другой эволюционирующей сферы, здесь следует ожидать множество перемен. По мере научно-технического прогресса дисциплины, требующие научных знаний, во все большей мере требуют также и знаний о самом человеке – понимания человеческой психики и мышления. Водная дипломатия является одной из таких областей, в которых научные знания сочетаются со знаниями о человеке.
Интересной особенностью водной дипломатии является то, что хотя значительная часть работы ведется в государственных структурах, многое делается и вне их. Геополитика всегда прибегает к использованию государственных структур: так, например, создать ОБСЕ могли лишь государства, политологи этого сделать не могли. Однако в водной дипломатии динамика процесса в значительной мере задается также извне государственных структур. Группа стратегического предвидения – полностью негосударственный субъект, однако мы тесно взаимодействуем с государствами. Таким образом получается соединение интеллектуального капитала, не имеющего отношения к официальным государственным структурам, с властными полномочиями таких структур. И это – новое явление в международных отношениях.
Не беспокоит ли вас зарождающаяся в государствах новая националистическая тенденция и ослабление интереса к международному сотрудничеству?
Это – нарастающее явление, которое мы наблюдаем повсюду в мире, и сейчас, как представляется, оно захватило воображение многих людей. Причина этого – отсутствие безопасности, ощущение небезопасности собственного положения и надвигающейся непосредственной угрозы. На самом деле такое восприятие во многом не очень‑то и обоснованно. Например, угроза обществу, исходящая от терроризма, реальна, но она не столь фундаментальна, как ее изображают. Поэтому, если люди поймут, что узкий национализм на самом деле лишен прочного основания, они, надо надеяться, выйдут из этого заблуждения, и мы вернемся к лучшему пониманию взаимоотношений между людьми.
Здесь, однако, есть одна опасность. В процессе глобализации происходит и глобализация рисков, например, распространение оружия, в том числе радиологического, биологического и некоторых видов химического оружия. Получить к ним доступ и приобрести их становится все легче и легче. Если какая‑то террористическая группировка захватит оружие массового уничтожения или произведет его с помощью искусственного интеллекта и применит с масштабными катастрофическими последствиями, то тогда, конечно же, призрак надвигающейся катастрофы докажет свою реальность. Надеюсь, что это все же не случится, и думаю, что этого не произойдет, но полностью исключить такую возможность я не могу.
Есть ли у Вас какие‑либо позитивные прогнозы на будущее, какой‑то желательный для нас сценарий развития событий?
Если не произойдет никакого неприятного шокирующего события типа только что мною описанного, то мы могли бы начать снова воспринимать мир таким, каким мы видели его на протяжении последних нескольких веков, – как мир возможностей. Именно потому, что мы рассматривали мир как пространство возможностей, Колумб отправился на поиски Индии и открыл Америку. Именно потому, что мир представлялся нам пространством возможностей, удалось сделать так много научных открытий. В последние же несколько лет мы определяем мир как пространство риска. Если теория риска окажется неверной и никаких неприятных происшествий не случится, то мы сможем вернуться к концептуальному видению мира как пространства возможностей, и именно на это мы надеемся.
Мнения, высказанные в этом интервью, – это личные взгляды интервьюируемого эксперта, которые не обязательно отражают официальную позицию ОБСЕ и ее государств-участников.